Меню
Родился 06.11.76 года. С 1976 г. рядовой. Призван в армию 02.12.94 г. Выполнял воинский долг на территории Чеченской Республики в составе войск МВД в/ч 6720. Погиб 5 марта 1996 г. Награжден орденом Мужества. Похоронен в г. Богданович Свердловской области. Друзья называли Михаила Гладких «Ураганом», потому что он первым шел в бой. В Чечне Михаил служил с августа 1995 года. Блокпост распо¬ложился около Гудермеса. В тот день он находился в карауле. Начался обстрел. Михаил с ручным пулеметом бегал по траншее, создавая видимость ответного обстрела. Когда подошли ребята, Миша был ранен снайпером. Умер на операционном столе в Грозном 5 марта 1996 года. Посмертно награжден орденом Мужества. Воспоминания матери. Миша в детстве, да и в школьные годы, был спокойным мальчиком. Лишних хлопот с ним не было. Болел очень редко. В садик пошёл с году. Ходил всегда с удовольствием, никогда не капризничал, был очень любознательным, веселым мальчиком. С ребятами всегда сближался быстро, играл дружно, никогда не жадничал. На занятиях всегда был активен. Учился в школе № 61, учился нормально, от учителей замечаний никогда не было. Только иногда говорили, что если бы не ленился, то мог учиться и без троек. Дома он никогда не зубрил, не заучивал наизусть, все запоминал с урока, память у него была хорошая. Любил историю, географию, физкультуру. Был очень серьезным, любознательным. бее ему хотелось знать, все попробовать, занимался в различных кружках, секциях. Ходил на вольную борьбу, на “лидер”, занимался в лыжной секции. В школе, а потом и в училище всегда участвовал в спортивных соревнованиях. Увлекался мототехникой. У него всегда было много друзей, все его уважали, причем ребята были всегда старше его. Но я никогда не слышала, чтобы он с кем-то подрался ли что-то натворил. До армии я его ни разу не видела пьяным, правда курить начал, когда учился училище на газоэлектросварщика, учился хорошо. В армию ушел из училища 2 декабря 1994 года. Попал в Алтайский край, г. Рубцовск во внутренние войска МВД. Там он пробыл 8 месяцев. Письма писал часто, никогда ни на что не жаловался, все было у него хорошо, все ему нравилось, хотя иногда трудно было и уставал. Всегда писал: “за меня не беспокойтесь, служу как надо, дедовщины у нас нет, и офицеры к нам относятся хорошо”. Перед тем, как отправить их в Чечню, он написал: “Мама, я чувствую, что нас куда-то готовят, потому что чуть не каждый день учения, маршброски по 20-30 км со всем снаряжением”. И вот тогда мы начали волноваться за него, а вдруг и вправду отправят его в Чечню. И действительно, в августе 1995 года вместе с Омским батальоном их направляют в Чечню. Там их расформировали. Мишину, 1 роту, направили охранять высотку возле поселка Кошкельды, это в 20 км от г. Гудермеса. Жили в- палатках, охраняли дороги, проверяли машины. В письмах опять же писал, что все у него хорошо, ребята отличные, живут дружно, питание хорошее. Писал: “Живем, как на курорте, столько фруктов я еще не видел”. Письма он писал очень часто, за все время службы писем 80, только из Чечни - 10, т. к. труднее было с отправкой, но все равно старался писать и при удобном случае отправлять. Когда боевики захватили Гудермес, затем с. Первомайское, Кизляр, мы очень волновались за него, ведь он был совсем там рядом. Мест себе не находили, но все как-то обошлось, написал, что у них все нормально. Успокоились немного. Но после этого все оборвалось, не было писем почти 2 месяца. Опять стало неспокойно на душе, все ждали, что вот напишет, ведь он в последних письмах писал, что вот-вот их выведут из Чечни. И вот дождались! 6 марта 1996 года пришла телеграмма из Грозного, что наш сын скончался в госпитале от пулевого ранения в живот. Какое это горе! Потерять сына, да еще в наше мирное время! Сколько матерей сейчас страдает, а за что? Ждали, когда сына привезут, целую неделю. За эту неделю столько было пережито, столько слез было пролито, никому, даже врагу, не пожелаю этого. Привезли Мишу его же друзья, которые были с ним, погиб он у них на глазах. Это были два его лучших друга и командир роты. Они и рассказали нам все о сыне: “В последнее время нас перебросили под н. п. Новогрозненский, там мы попали в окружение, в засаду, поэтому и не писали письма. С продуктами у нас было плохо, ели, что придется, даже кошек, собак и птиц. Почти каждый день обстреливались. Мишу в роте у нас все любили, ребята всегда его звали Мишуткой. Был он всегда спокойным, всегда улыбался, никому никогда ни в чем не отказывал. Никогда ничего не боялся, в бою всегда был впереди. И еще всегда просился в разведку, говорил, что он маленький и беленький и его не заметят. И мы всегда его посылали, знали, что не подведет и не струсит. Всегда все делал быстро и хорошо, с удовольствием, ни от чего не отказывался. При боевых действиях был помощником пулеметчика, своим обязанностям относился всегда серьезно, все у него получалось ловко и быстро. В роте за его быстроту и бесстрашие прозвали “Ураганом”. В тот вечер, 4 марта, он пришел из караула, мы поели и занимались кто чем. Он тоже уже разделся и лежал в постели, слушал магнитофон. И вдруг услышали, что поблизости стреляют, мы забеспокоились, стали одеваться и в суматохе не заметили, когда Миша выскочил. Когда мы наконец выскочили на улицу, то увидели, как Миша бегал по траншее со своим ручным пулеметом и стрелял из разных точек, создавая видимость, что нас много и что нас не застали врасплох. Ребята побежали по своим местам, боевики были уже совсем рядом. “И тут я вдруг услышал (рассказывал ст. лейтенант, командир роты), как кто-то закричал: “Ребята! Наш Мишутка упал!” Когда мы подбежали к нему, он лежал согнувшись, держась руками за живот, а сам улыбался и только говорил все, чтобы мы не теряли время, а шли и били их. Когда его перевернули, чтобы поднять, то увидели под ним лужу крови, а он даже не стонал, терпел. И тогда решили, что медлить нельзя, тут же погрузили его на БТР и в Хасавюрт, т. к. он находился недалеко, а оттуда на вертолете в Грозный. На все это у нас ушло около часа, крови он потерял много. В 12-м часу ночи он был уже в госпитале, мы с этим же вертолетом вернулись обратно. А утром была операция... Этим же утром мы узнали, что не стало нашего Мишутки, мы сначала не поверили, но начальник части подтвердил, что мы потеряли своего воина, своего бесстрашного разведчика. Я первый раз в жизни видел, как плакали ребята, все только и говорили: “Ну почему он, именно он?”. Все мы в тот день напились и даже никто нас не упрекнул в этом. А на следующий день мы отпросились у командира, сказали, что никому не доверим своего друга и повезем его домой сами. Забрали Мишу из госпиталя, затем в Ростове-на-Дону сами его забальзамировали, сами зацинковали и сами довезли до дому”. Похоронили Мишу на Богдановичском кладбище.
